Читаю сейчас "Последний день приговоренного к смерти" Гюго.
Речь в начале идет об ужасах смертной казни, о убогости гильотины, о том, что всего этого не должно существовать в обществе, смеющего называть себя цивилизованным.

Так вот, наткнулась на абзац:
"В настоящее время смертная казнь уже удалена из пределов Парижа. А, скажем смело, очутиться за пределами Парижа – значит очутиться за пределами цивилизации.

Все говорит в нашу пользу. По всем данным, и сама она что-то охает и кряхтит, эта гнусная машина, или, вернее, это чудище из дерева и камня, которое оказалось для Гильотена тем же, чем Галатея для Пигмалиона. С определенной точки зрения можно рассматривать описанные нами чудовищные казни как весьма благоприятный признак. Гильотина колеблется, неисправно выполняет свои обязанности. Весь старый механизм смертной казни трещит по швам.

Мы надеемся, что мерзкая машина уберется из Франции, и если богу будет угодно, уберется хромая, потому что мы постараемся нанести ей основательный удар.

Пусть ищет пристанища у каких-нибудь варваров, не в Турции, нет, турки приобщаются к цивилизации, и не у дикарей, те не пожелают ее * пусть спустится еще ниже с лестницы цивилизации, пусть отправится в Испанию или в Россию. "

*В это время как раз был принят закон об отмене смертной казни на о. Таити

Повесть была опубликована в 1829.
В России в это время был период правления Николая I. До этого (1801—1825) правил Александр I. Внешняя политика и при Александре, и при Николае - это сплошные войны. С персами, шведами, французами,турками.
Внутренняя- при Александре, кажется, не так все плохо. вот здесь можно посмотреть подробней.
При Николае, кажется, все несколько хуже. Если не подводит меня моя память, в народе его даже прозвали "Палкиным". Любил войну, дисциплину, смотры и парады.
Цитирую отсюда:
"Николай I грезил подчинить себе общество, управлять его идейной жизнью, управлять его настроениями. Он считал, что луч­шая теория - "хорошая нравственность", и дело подданных "не рассуждать", а повиноваться. "

Так вот, собственно, возник у меня вопрос по прочтении: объективно ли Гюго поставил Россию 1829 года наравне с варварами, или же не прав он? Что творилось тогда вне стен столицы?